Неточные совпадения
Жизнь наша лицейская сливается с политическою эпохою народной жизни русской: приготовлялась гроза 1812 года. Эти события сильно отразились на нашем детстве. Началось с того, что мы провожали все гвардейские
полки, потому что они проходили мимо самого Лицея; мы всегда были тут, при их появлении, выходили даже во время классов, напутствовали воинов сердечною молитвой, обнимались с
родными и знакомыми — усатые гренадеры из рядов благословляли нас крестом. Не одна слеза тут пролита.
В доме нас встретили неожиданные гости, которым мать очень обрадовалась: это были ее
родные братья, Сергей Николаич и Александр Николаич; они служили в военной службе, в каком-то драгунском
полку, и приехали в домовой отпуск на несколько месяцев.
Хотелось бы выйти в
полк, стоящий поблизости к
родному дому. Теплый уют и все прелести домашнего гнезда еще сильно говорили в сердцах этих юных двадцатилетних воинов.
Он предлагал отчаянное средство: уговорить Прасковью Ивановну к побегу, увезти ее и сейчас где-нибудь обвенчаться; но
родные и слышать не хотели о таком зазорном деле, — и Михаил Максимович уехал в
полк.
Мы же по иному замышленью
Эту повесть о године бед
Со времен Владимира княженья
Доведем до Игоревых лет
И прославим Игоря, который,
Напрягая разум, полный сил.
Мужество избрал себе опорой.
Ратным духом сердце поострил
И повел
полки родного края.
Половецким землям угрожая.
— А, чорт… Я сдаюсь… Я сегодня не могу совсем играть… Не до игры… Так вы говорите?.. того… Мне ведь не с кем посоветоваться… жена умерла… Если бы у меня был сын, тогда того… было бы просто: определил в
полк, и кончено. А тут… дочь…
Родных никого… Ну, что толковать! Пойдем пить чай…
Живши в
полку, посреди молодых офицеров, он боялся измены жены, а кроме того, увезя несчастную жертву от
родных, он получил более возможности вымещать на ней свою ошибку и нелюбовь к себе.
Павел Петрович Мартынов [Мартынов Павел Петрович (ум. в 1838 г.) — полковник, земляк и приятель С. Т. Аксакова.],
родной брат Мартынова, часто бывавшего у Рубановских, служивший в Измайловском
полку, при первом свидании открыл мне глаза: старик Рубановский и двое гостей, о которых я сейчас говорил, были масоны, или мартинисты, а А. Ф. Лабзин, о котором я часто слыхал, был великий брат и начальник этой секты.
Он был тогда красивый юноша, студент, пострадавший за какую-то студенческую историю. Кажется, он так и не кончил курса из-за этого. Он жил в Петербурге, но часто гостил у своей
родной сестры, бывшей замужем за Гурко, впоследствии фельдмаршалом, а тогда эскадронным или полковым командиром гусарского
полка. Мать его проживала тогда за границей, в Париже, и сделалась моей постоянной сотрудницей по иностранной литературе.
Как рассказали
родным, он сошел с ума так: они стояли в резерве, когда соседний
полк пошел в штыковую атаку.
Между тем, в округе поселенного гренадерского
полка короля прусского офицерские жены были в страхе и отчаянии. В слезах о страданиях
родных и в мучительном беспокойстве за жизнь их, они собирались у священника
полка, отца Воинова.
Но пока что
родная таратайка мчалась без удержу. Показание одного чиновника, добровольно сделанное пред командиром гвардейского корпуса генерал-адъютантом Васильчиковым, пролило на то, что прежде казалось маловажным, более истинный и, вместе с тем, более устрашающий свет, а затем, двумя различными путями: через юнкера 3-го бугского уланского
полка, Украинского военного поселения Шервуда и через капитана вятского пехотного
полка Майбороду, обнаружено было существование заговора.
Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения
родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что́ представлялось столь трудным в миру, а в
полку столь возможным.
Благодаря ему мы познакомились и с его полковым командиром, полковником Юношей, и с разжалованным или отданным в солдаты по политическим делам (не помню) А. М. Стасюлевичем,
родным братом известного редактора, служившем в этом же
полку.
Наш Витгенштеин, вождь герой,
Петрополя спаситель,
Хвала!.. Он щит стране
родной,
Он хищных истребитель.
О сколь величественный вид,
Когда перед рядами,
Один, склонясь на твёрдый щит,
Он грозными очами
Блюдёт противников
полки,
Им гибель устрояет
И вдруг… движением руки
Их сонмы рассыпает.
С твердым намерением, устроив в
полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с
родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в
полк.
Петя при выезде из Москвы, оставив своих
родных, присоединился к своему
полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом.